День, когда он еще понадобится, вряд ли наступит.
Но меч с сапфирами аккуратно складывается в ножны.
Хэйл был слишком озабочен. Последние дни слишком насыщены вестями, от которых ему даже деться некуда: маленькая проблема села на шею Хэйлу окончательно, свесив ноги и иногда перехватывая ими горло так, что дышать становилось труднее.
Дышать.

Последний вздох был слишком тяжелым, чтобы его не заметить.
Очередное письмо - очередное бремя, которое он нёс уже столько лет. Он винил себя во всём, что произошло. Например, в том, что был плохим отцом с самого начала. Или что до сих пор разгребает насущные проблемы, да не свои.
У Хэйла своих проблем давно уже не было: он заведомо мёртв еще после войны.

Пока многие светские асуры балуются властью, борются за трон и корону, Хэйл протирает клинок меча и, к чему лукавить, надеется, что он никогда ему не пригодится. Хоть он и хранит его уже по привычке с военных времён.

однообразность.
Хэйл отсчитывает несколько минут в голове. Он смотрит на песочные часы и понимает, что время поджимает.
Его жизнь слишком изменилась с тех самых времён, когда нужно было держать меч при себе; когда нужно было убивать ради собственной жизни; и когда цена слова была равна предательству.
Некоторые вещи стоит оставлять в личном дневнике, который, обычно, прячут под подушкой.

Но Хэйл не прятал дневник.

Он вообще ничего не прятал.
Потому что нечего было прятать.

Он выходит из-за стола и направляется из дома в свой сад, наполненный розами.

В последнее время в его саду розы одного цвета - синего. Как светлое небо над головой, как волосы ловчих, как глаза одной масштабной проблемы.
Его упрекали. Слишком много упрекали в том, что он не такой, как все. Что стремится не к тому, к чему стремятся все. И он ничуть об этом не жалел. В такие моменты он лишь касался пут и понимал, что его жизнь имеет некоторый смысл, который не понять никому.

Это были розы.

Он берёт лейку, набирает в неё воды и начинает поливать цветы, которые итак уже, казалось, скоро поднимутся до небес. Свободные от всего мира, но зависимые от ухода Хэйла.
Наверное, так и было. Всякий раз, когда что-то происходило, когда очередной лист пергамента с письмом опускался на столешницу Хэйла, он вставал из-за стола и совершал то, на что не хотел бы идти, но был вынужден. Поправляя свешивающиеся с шеи ножки одной большой проблемы, он чувствовал, что живёт. Хоть и пожинает плоды собственных ошибок и наивности в юном возрасте.

И хотя ему казалось, что он делал всё возможное, он чувствовал, как тяжелая ноша сдавливает его. Он понимал, что не может защитить от всех проблем вне того, чья жизнь могла бы измениться в другую сторону, не будь он тем юнцом после войны.

Закончив поливать цветы, он оставляет пустую лейку на траве недалеко от деревянных стен своего дома.
Жизнь вроде бы наладилась, но предчувствия говорили, что нет.

Есть ли смысл сожалеть о том, что родился ловчим, если за столько лет так и не смирился с собственной судьбой?

- Кто ты? - Он подходит к незнакомцу, расправляя закатанные рукава туники и касаясь кончиками длинных пальцев пут, словно, снимая с них волшебное заклинание.

- Слишком позднее время для визитов, - Хэйл не стремился считать каждого асура за врага, хотя против него слишком много поставлено.

Рано или поздно всё разрушится и разойдётся по миру словно пепел. А Хэйл будет жалеть. Или его убьют. И он будет рад, если будет второе.
Но а пока он рассматривает незнакомца, которого явно впервые видит: совсем юный мальчишка. Он вспомнил себя юного, когда в военной форме ловчего с забранными в конский хвост волнистыми иссиня-черными волосами, был слишком наивен и мечтал о покорении мира не меньше, чем нынешняя власть. И хотя тогда он был обычной пешкой, выполняющей приказы свыше, сейчас он надеется о том, что в нынешнее время мир хоть немного, но отличается от прошлого.

Отредактировано Хэйл (06.04.18 13:43)

Юный мальчишка не предвещает беды - это он понял по глазам, во взгляде которого можно было утонуть. Слишком тёмные, мрачные и глубокие. Таких глаз Хэйл уже давно не видел.

Он принимает от юноши тубус, достаёт оттуда послание и читает. По почерку сразу понятно от кого. Хэйл даже несколько удивился, но предпочёл не показывать своё удивление незнакомцу.
Она не так часто пишет ему. А потому все письма, написанные её рукой, он бережно хранит среди многих других, что она написала за всё своё существование.

Розы, конечно, прекрасны, но имеют шипы, которыми даже Хэйл может пораниться.

- Приятно познакомиться, Леод, - он складывает письмо и поднимает взгляд на юношу. Ему действительно необходим был отдых, - можешь звать меня Хэйл.

маленькая удивительная вещь
письмо, которое было дороже любого послания о ней

Короткое письмо с синими чернилами, в котором горе-чадо просит найти работу полегче для юноши, немного позабавило Хэйла.
Она явно использует его как няньку, подкидывая то одного юнца, то другого, словно Хэйл уже стал дедушкой и нуждается во внуках. Хотя это было бы прекрасно: он бы учил их ухаживать за садом, садить розы, пропалывать грядки и варить варенье с лепестками роз.

- Проходи в дом, - Хэйл не особо любит говорить, предпочитая тишину.

Более того, его занимало куда больше то, что путам было совершенно не от чего защищать голову Хэйла: в этом юноше гулял свежий ветер с океанских приливов, нежели какие-то слишком умные вещи и переживания. Возможно, он слишком вымотался, а может просто не предпочитает раскидываться словами. Или имеет явные проблемы с построением речи.
Он, конечно, мог помочь обучиться письму и речи, но зачем?
Тамлин попросила дать ему работу. И чем проще - тем лучше. Скорее, она отправила его с корабля из-за того, что он слаб: это было видно даже невооруженным взглядом.

Хэйл входит в дом и убирает письмо от горе-чада в ящик стола. Он переворачивает песочные часы, после чего указывает гостю на кресло.
Сам же он наливает чай на двоих, ставит чашки на стол и достаёт очередную банку с вареньем из роз, сваренного буквально пару дней назад.

- Здесь ты в безопасности. - Он сказал это лишь для того, чтобы лишний раз напомнить юноше о том, что к отшельникам в гости заходят крайне редко.

Даже горе-чадо, чьи глаза синие как его розы в саду, предпочтёт общаться краткими письмами, нежели наведываться к отцу.
Но в этом Хэйл виноват сам.

- Что капитан еще сказала? - Он садится напротив и смотрит в упор. Рано или поздно юнец откроет свои мысли и Хэйл точно поймёт причины, по которым его тело стало слабым.

Хэйл смотрел за гостем в упор, подперев голову рукой и внимательно слушая его речь.

у него в голове такой шум, что заглушает собственные мысли
впрочем, он уже давно привык не думать.
Юноша перед ним отличался от ранее виданных. Сколько Хэйл был вынужден путешествовать по разным землям этого бренного мира, ему ни разу не встречались асуры такой расы. Иначе он бы определённо запомнил глаза цвета оникса, в которых можно было утонуть как в омуте дурмана, в чёрном золоте или пропасти бездушных военных интриг.

Хэйл привык, что в глазах всех оттенков синего мало что можно прочесть: большинство ловчих скрывают свои мысли за железными невидимыми дверьми; они предпочитают не думать или всячески сдерживать любой поток мыслей. Наверное, если бы не этот навык, Хэйл бы уже давно болтался над островом, покачиваясь на ветру.
Хотя мог быть и другой сюжет. Любой асур знает ценность собственного тела.

«Это от меня людей надо прятать, только кто б им ещё это объяснил»
«Дикие твари должны жить в диких местах»
«Потрясающую прогулку по самым мерзким моим воспоминаниям.
Чтоб он сдох, сука страшная»
Хэйл чуть нахмурил брови, слушая гостя. Он слишком занят своими переживаниями - он это понял сразу, как обратил внимание на его мысли.
Они слишком отличались от мыслей обычных асур: в нём было столько озлобленности на кого-то, что Хэйл ненароком хотел проявить любопытство.

«на Скешира похожего»

Хэйл отвёл взгляд в сторону, после чего сделал небольшой глоток чая. Тамлин удивляла его каждый раз. Ему всегда казалось, что только он полил синие розы и избавился от сорняков, как буквально тут же появились новые, молодые, свежие.

- Этот скешир что-то сделал? - Вопрос, скорее, вслух.

Хэйл прекрасно понимал, что речь идёт об одном юном пророке, чьи волосы напоминали не то платину, не то белый холодный снег.
Он еще помнил встречи с ним - такие встречи не забываются. Они остаются в памяти клеймом, напоминая о себе стабильно раз в несколько месяцев.

Впрочем, сидящий юноша тоже был удивительным.

Хэйл посмотрел на протянутые путы, а затем снова на юношу. Он опустил чашку на стол и уселся удобнее, закинув ногу на ногу.

- Он тебе здесь не понадобится. Капитан просила за тобой приглядеть и дать тебе работу. Тебе просто некогда будет быть тем, кем ты являешься, раз считаешь, что тебя надо держать на привязи. - Он вздохнул, после чего продолжил, - угощайся. На некоторое время это место станет твоим домом.

Это навеивало некоторую тоску, когда приходится делить дом с детьми, да не родными.