Женщина сидела в полумраке кабинета, смотря на единственную свечу, что освещала стол и лежащие на нем документы. Судья, принимая решение о помиловании или казни преступника руководствовался двумя вещами: истинной и беспристрастием. Только Хвите была неправильным судьей, который руководствовался своими интересами и суды проходили по трем сюжетам: первый, когда она руководствовалась интересами своей расы и асуров; второй, когда правда стоит на первом месте; третий, когда она лично была заинтересована в судебном процессе. Это дело было самым легким и очевидным для любого, кто не полениться и наведет свои справки, а не только посмотрит на бумаги, которые ему предоставили и пойдет решать казнить человека или помиловать? Все было очень просто, беспристрастный судья бы казнил, но она нет. Хвите была заинтересована в этом «преступнике», а в этом мире слишком мало таких людей, которых равнодушная особа с черными глазами хотела бы видеть рядом с собой.

Хвите встала из-за стола и взяв свечку направилась в подвал, где и находилась небольшая тюрьма скрытая от посторонних глаз потайной дверью. Закрыв кабинет женщина неспешно шагнула вдоль коридора к лестнице вниз. Женщина остановилась перед зеркалом, кинув последний взгляд на себя, обычно она одевалась более скромно и редко доставала из своего шкафа такие роскошные наряды, но заглянув внутрь своего гардероба она поняла, что все остальное меркнет перед этим платьем так хорошо отражающее ее настроение. Темно-синее платье было украшено серебряным украшением заменяющий ворот и удерживающую белоснежную ткань, воздушным облаком следующую за ней. На руках были серебренные подвести для рук украшенные ониксом, камнем, что для знающего человека, даст достаточную информацию о ее способностях. В ушах серьги с агатом, а на грудной клетке россыпь из аметрина. Кремень же был спрятан на внутренней стороне ее ладони. Не хватало лишь одного пушистого зверя, который смотрел на всех снисходительно-ленивым взглядом, как бы говоря: «мое милосердие безгранично, раз вы все еще ходите по этой земле».

«Тебе либо слишком повезло, что я обратила свое внимание на тебя, либо ты слишком невезучий асур, раз заинтересовал мена, Редвальд по прозвищу Крепкий Щит» — смотря в свои собственные глаза отражающиеся в зеркале подумала Хвите и продолжила свой путь. Спустившись на первый этаж она повернула вправо идя по коридору северного крыла, где находился вход в подвал и, если не знать куда именно идти, невозможно найти темницу для узников. Оказавшись в холодном помещении глава направилась прямо по коридору, а затем повернула налево и уперлась в стену, возле которой стояли бочки и мешки. На стену были повешены факелы и была сделана из камня эмблема гильдии оуред. Начав на три элемента и завершила свое действия покрутив камень на лезвии кинжала. Дверь бесшумно отодвинулась открывая коридор ведущий в темницу. Стражники стоящими возле деревянной двери, за которыми и были узники в своих камерах увидев ее тут же выпрямились так и не отрывая удивленных глаз от нее.

— Никому не входить. — приказала она стражникам проходя мимо них и открыв дверь стала спускаться по лестнице вниз не обращая внимания на запах.

Женщина первым делом отметила темноту, что царила в этом месте и подойдя к стене зажгла свечкой факел. Поставив блюдце с маленькой, уже догорающей свечой на ступеньку оуред взяла в одну руку факел, а другой чуть приподняла темную юбку. Пройдя мимо пустующих камер к той, где и сидел единственный узник, на данный момент, она хотела повесить факел на специальные держателе, но к своему сожалению заметила, что они...слишком высокие. Некоторое время ее взгляд бродил по тюрьме, ища хоть что-то для подставки, но никакого маленького стульчика так и не обнаружила. Хвите посмотрела на факел, держатель для факела, опять на факел, затем на дверь ,за которыми были стражники и поняла — возвращаться и просить их она не хотела, тем более ждать пока они удаляться. «Идиоты» — выругалась она мысленно, а затем посмотрев на пленника, оценив его длинные руки, хоть и закованные в кандалы, приказала:

— Повесь факел. — женщина протянула ему источник тепла и света. — Позади тебя.

Главы кивнула «преступнику» на заброшенный держатель для факела, который каким-то чудом был у него в камере. Хвите подождала, пока ее приказ был бы выполнен тем временем обследуя камеру узнику, заметив в ней множество крошек, оставшиеся от черствой буханки, которая для него была развлечением, а для бедняка шанс дожить до следующего утра не померев от голода. Следующим объектом ее внимания стал сам узник, она в который раз убедилась, что ему не место в кандалах и было бы печально упускать такого представителя собственной расы.

— Ты знаешь кто я и зачем пришла?

Спросила Хвите пройдя вдоль прутьев клетки. Редвальд уже сидел тут три дня, в темноте не видя света и ей хотелось, что бы этот мужчина точно знал с кем разговариваем и какова его правда, знает ли он о той, что предала его? Обрекла на смерть?

— Я не знаю какой сейчас день. И ... могу предположить, что дня прошло три, но, увы, не могу определить точно, потому как не вижу дня светлого и ночи звездной с тех пор, как попал сюда.

Хвите смотрела на своего узника, а точнее на его огромную спину и широкие мускулистые плечи, которые даже в простой одежде казались внушительными. Мужская спина всегда отличалась от женской, а линии тела, движения и походка уже могут дать небольшую информацию о нас. Уверенный взгляд и вздернутый подбородок, чаще всего говорит и силе духа человека, который несмотря на все трудности встречающиеся на его пути, проходит достойно, смотря своим страхам прямо в лицо;  порой эти простые жесты могут быть восприняты как вызов или защиту. Любые повадки и жесты, которые мы делаем в той или иной ситуации дают какое-то смутное представление о нас самих. Следя за тенями, что играли в забавную игру со светом, бегая друг от друга по спине Редвальда, у главы сложилось мнение, что этот оуред не согнет свою могучую спину ни перед кем, кого не посчитает достойным; он не преклонит колени перед недостойным; его верность дороже любых драгоценностей всего мира. Женщина впервые встретила представителя свой расы способного произвести на нее такое сильное впечатление не делая ничего. Умелые вояки, которые проводили большую часть своей жизни на поле боя часто говорили: «Один умелый солдат — стоит десятка не обученных крестьян», и сейчас перед ней сидел мужчине ярче других подтверждая слова мудрых тактиков и капитанов гарнизонов. Узник повернулся к ней, поднявшись во весь свой рост и посмотрел прямо на нее, уже оценивающим взглядом, делая свои выводы. Говорить, что по сравнению с ним Хвите была похожа больше на ребенка, чем на взрослую женщину, которого доверили взрослому дядечке не было смысла.

— Попал сюда, возможно по Вашей милости…

— Возможно, — не стала она отрицать, что именно ее приказ поместил солдата в эти «апартаменты», — Время единственный судья, который по-настоящему беспристрастен ко всем, он проливает свет истины на любую, даже самую древнюю и темную, тайну. Главный вопрос лишь в одном, — когда?

Женщина решила придерживаться нейтралитета и не раскрывать всех своих тайн, которые приведут узника в замешательство. Она хотела понять как мыслит этот асур и какие у него принципы, что для него главное в человеке и как он относиться к этому миру. Глава посмотрела на мужчину, что сейчас сидел и с каким-то невероятным равнодушием методично собирал крошки с пола, которые скорее всего сам набросал. Редко кто мог чувствовать себя настолько спокойно в ее присутствии и это не могло не пойти ему в плюс, вот только последующие слова, подобно трещинам на стекле, оставили не самый приятный след на уже сформировавшемся психологическом портрете узника:

— Что бы Вы не задумали, я не буду служить своей гильдии. Не буду служить тем, кто считает меня виновным в том...

Хвите с удовольствием бы выдала разочарованный вздох, но продолжала просто смотреть на сидящего, словно выжидая его следующих действий и суждений. Обвинения, обвинения и еще раз обвинения. Именно это начинала слышать глава стоило прийти и поговорить с каким-то преступником или обвиненным, сумевший ее заинтересовать. Им всегда проще начать с таких, как она, чем с самих себя, словно совет гильдий только и ждал любой, даже самой маленькой, возможности для того, что бы заковать их.

— Не служи гильдии, — равнодушно позволила Хвите. — Вера приходит с пониманием, а понимание с правдой, в свою очередь правда появляется лишь со временем. Ты плохо слушаешь, Редвальд.

«Служба не стоит усилий, если у тебя нет веры в свою расу и в тех, кто отдает тебе приказы. Да и мне ты нужен не на службе у гильдии» — дополнила она свой ответ, но только в мыслях. Ночь, царившая за пределами этого дома, позволяла растянуть разговор и немного по-философствовать, но к утру все должно вернуться на свои места: глава за своим столом, где ее уже ожидает стопка бумаг требующих внимания; стража на своих постах; конюх в конюшне, заботясь о лошадях... При свете дня она накидывают маски на лица, словно каждый день участвуют в карнавале, а под покровом ночного полотна позволяют немного забыть о тех рамках, которые день изо дня ограничивают их.

— ...Когда меня казнят? Я устал жевать этот хлеб.

Медленно уплыв в свои мысли она пропустила часть монолога Редвальда, но последняя фраза обрисовала ей общую картину всего, о чем говорил этот воин. Можно было бы сказать суть пяти предложений была заключена в одном единственном вопросе: «Когда меня казнят?». Подойдя к нему почти впритык оуред протянула руку и проведя пальцами по скулам уверенным движение заставила его поднять голову и посмотреть ей прямо в глаза. Теперь она смотрела на него сверху вниз, хотя прекрасно знала — Редвальд в любой момент может это исправить.

— Ты уверен, что тебе хочется знать ответ именно на этот вопрос?

Она чувствовала отчужденность Редваля, но в тот миг когда ее кожа коснулась его женщина словно пробудила ледяного великана от его долгого-долгого сна. Такой огромный и сильный мужчина, способный без страха смотреть любой опасности в глаза, вздрогнул от единственного прикосновения. В этот момент у нее сложилось отчетливое впечатление, что узник даже не допускал мысли о подобном повороте событий. Да и как такое возможно, что бы благородная дама без серьезных причин прикоснулась к преступнику? Будь за ее спиной истинные аристократки, изнеженные спокойной и мирной жизнью, то давно бы упали в обморок просто не найдя оправдания такому опрометчивому поступку. В этот момент у него было много возможностей напасть на нее, вынудить снять ошейник, который вот уже третий день мучил его и, возможно, немного укоротил жизнь. А он лишь покорно поднял глаза без тени опасения встречаясь с ее черными, как сама ночь, глазами.

— Пожалуй, это был не тот вопрос, который Вы бы хотели услышать. Но можете и не отвечать на него и пропустить мимо. Это не важно.

Хвите опустила руку, больше не касаясь его скул, и проследила за руками, которые сдались на груди, словно сжимая какой-то невидимым амулет или подвеску. Это действие было знакомо ей. Из прошлой жизни у нее сохранилось не так много вещей, но одна была дороже всех — отцовский амулет, внутри которого хранились локаны ее сына и мужа. Когда на нее накатывала настольгия ее рука сама тянулась к амулету, а пальцы медленно, немного рассеяно, обводили узоры и сжимали памятную вещь. Быть может и у ее узника была подобная вещь и сейчас без нее он чувствовал себя потерянным? Что ж, если такая вещь и имелась, то по окончанию их разговора он сможет сам ее потребовать.

Редвальд все правильно подметил: его казнь не просто так отложили; он не простой узник; и она пришла сюда не удовлетворить свое любопытство. Передней стояла цель, которую она постарается достигнуть, даже, если сам преступник будет против. Наивный и неуместный вопрос о том, кто она, женщина пропустила мимо ушей, не собираясь давать ответ. Знал он или нет, такая мелочь не имела смысла, какая разница кто она? В данный момент ему нужно знать лишь одно — она его единственный шанс выбраться от сюда и снять кандалы.

— Мое имя не так важно, — так же спокойно ответила она, как и минуту назад. — Я хочу заключить с Вами сделку: услуга за услугу.

Хвите пока не спешила продолжать, наблюдая и пытаясь понять, а заинтересован ли Редвальд в том, что бы обелить свое имя и выбраться отсюда? И о какой услиге онтсам попросит? Если решит это сделать, ведь потерял доверия в гильдию, а следовательно и в людей.

— Я всегда предпочитаю знать асуров, люденов не только в лицо, но и по имени. Но если речь идет о важной сделке, то простите, я просто не могу не услышать Вашего имени. Для начала, Вам все-таки следует представиться. Доброму имени негоже прятаться от людей. Потом и перейдем к сделке.

— Откуда ты можешь знать, что названное тебе имя принадлежит человеку с чистыми помыслами, а не тому, у кого в груди бьется черное прогнившее сердце? — равнодушно спросила она. — Мое имя Хвите Редвальд по прозвищу Крепкий Щит.

Представилась она смотря прямо в изумрудные глаза своего узника, которому надоело сидеть на полу и теперь мужчина буквально навис над ней подобно хищной птице. Пройдясь по Редвальду еще раз она лишь качнула головой не особо заботясь как воспримет ее действие пленник — нет, не птица, а лев! Он был слишком сильным даже для хищной птицей. Царь зверей считался благородным животным в сердце которого были такие качества как верность, благородство, честность. Удивительно, но именно этот хищный представитель больших кошек приходился ей на ум смотря в глаза стражнику.

«Бывшему стражнику....» — мысленно поправила она себя.

— Так что же тебе оно говорит?

Поддавшись вперед шепотом поинтересовалась она, смотря на него темными глазами. Женщина услышала тихое, как он думал, вмешательство солдата, но не подала вида, что его заметила. Что-то ее люди расслабились, раз позволяют себе подслушивать и подглядывать. Тот факт, что стражник мог волноваться за свою госпожу, упорно не возникал в ее голове. Да и как такое возможно, когда закоренелый страх перед соотечественниками с черными глазами до сих пор присутствовал в их сердцах? Задав вопрос с двойным дном женщина хотела получить максимально честный ответ, к чему он ее причислит к черному или белому?

Отвернувшись от Редвальда Хвите посмотрела на стражника и метнула глазами на дверь, прямо говоря по какую сторону оной желает его видеть. Мужчина чуть вспыхнул, видимо недавно поступил на службу, и закрыл дверь, скрывшись за ней.

— Раз мы представлены друг другу, то, полагаю, больше нет препятствий для обсуждения сделки. — вернулась она к самому главному, ради чего и был устроен этот небольшой спектакль с казнью. — Чего ты хочешь больше всего? Справедливости? Правды? Или же ты в смятении?

— Я точно Вас не знаю, но смею предположить, что Вы с чистыми помыслами.

Будь она более эмоциональным человеком Хвите бы рассмеялась, громко и открыто. Женщина не причисляла себя ни к злодеям, ни тем более к святым и добропорядочным людям. Да, она иногда помогала случайно попавшим в беду путникам, так же, при необходимости, хладнокровно убивала. Мог ли человек, равнодушно смотря в глаза умирающему, быть чистым помыслами? Нет, да и к чему все эти приверженности к добру и злу? В человеке, назовись он асуром или люденом, присутствую обе стороны, проста одна ярче, а другая слабее.

— И чего я больше всего хочу, то тут все просто. Справедливости.

— Справедливость, — эхом повторила она приевшееся слово и покачала головой, так же равнодушно смотря вперед, выражая обычным действием некую толику горечи. — Так ли она необходима? — спрашивая больше саму себя чем узника произнесла она — Раз ты желаешь справедливости, ты ее получишь. Сделка заключена.

Женщина отвернулась от узника и направилась к двери, за которой находились стражники. Постучала два раза она отошла, дабы дверью ее не сшибли. Ждать долго не пришлось из-за двери тут же показались две головы стоящие наготове с того момента, как их госпожа зашла потолковать с узником. Самый старший стражник лишь недовольно прицыкнул стоило женщине спуститься вниз. По его мнению хрупкие девушки вообще не должны иметь дела с преступниками или оставаться с ними наедине. Хвите тихо отдала приказ и двое стражников направились к узнику. Один освобождал Редвальда от кандалов, а другой от артефакта созданного люденами. Дождавшись когда бывший преступник станет свободным и немного разомнет затекшие мышцы, глава бросила один единственный приказ:

— Иди за мной.

Их путь был недолгий: надо было всего лишь выйти из подвала, мимо потайной двери, а затем подняться на второй этаж в кабинет главы гильдии. Подойдя к своему столу женщина стала искать в одном из ящиков нужные ей бумаги. На небольшом столике между двух диванов лежали небольшие закуски, чайник и чай. Найдя нужные документы глава положила их на стол и не отвлекаясь от просмотре махнула Редвальду рукой, предлагая расположиться и утолить голод. Дав ему немного времени, Хвите взяла небольшую стопку бумаг, чернильницу с пером и села на против, положив все выше перечисленное на столик.

— Я не особо вникала в причину твоей ссоры с любовницей, — откинувшись на спинку дивана начала Хвите. — но твой отказ повлек за собой довольно неприятные для тебя последствия. Ты знал, что если бы не она то через неделю или две тебя назначили бы капитаном? В общем, один из стражником тоже метил на это место, а поскольку он спал с твоей, на тот момент, женщиной то был в курсе причины ее злости. Эти двое спелись и решились на авантюру: обвинили тебя в изнасиловании и избиении. — оуред усмехнулась и в глазах появились стальные блики, то ли от свечей, то ли от лунного света проникающего из окна. — Они сочинили неплохую историю и даже предоставили доказательство — синяки, только не учли одного: мою заинтересованность в этом деле. Можешь не сомневаться, они получили по заслугам. Мужчину отправили отрабатывать в шахты, а вот судьба женщины еще под вопросом. Я подумала и решила предоставить тебе право распоряжаться ее жизнью.

Хвите протянула бумаги на которых все было письменно изложено, только более подробно. Возможно у мужчины возникнет чувство обмана, но и расследование не ведутся за один день. Хотя чего скрывать, будь на ее руках доказательство в момент обвинения женщина все равно бы потянула время. В таких делах не нужно спешить, а узникам порой полезно подумать.

— Все твое имущество восстановлено. — добавила она. — Ты удовлетворен? Или же я что-то упустила?

— Раз Вы предоставили возможность мне распорядиться ее жизнью, то я просто прощаю ее. Я прощаю ее и пусть идет туда, куда хочет.

Прощение нужно давать тогда, когда оно имеет для кого-то значение, а так все равно что закрыть глаза и сделать вид, что последних дней просто не существовало. Хвите сомневалась, что эта женщина усвоит урок и возьмется за ум, перестав плести интриги за чужими спинами, но таково решение ее бывшего узника.

— Но есть еще кое-что...

И правда, она пропустила небольшую деталь — личные вещи. В памяти всплыл момент, когда во время их разговора мужчина потянулся к груди, ища родную вещь. Женщина кивнула, без слов показывая, что исправит подобное положение дел и все перечисленное ему вернут. Она заранее попросила отложить его вещи отдельно и на полку поближе, зная что оуред недолго просидит в цепях и ошейнике.

— Как Вы узнали про мое прозвище? В Лааниме о нем никто не знает.

— В Лаанеме без сомнений, но не в Лавенто. — сказала Хвите смотря на собеседника. — Я пришла в этот мир отнюдь не маленькой девочкой, а взрослой женщиной прожившей не одно столетие. Имя искусного воина, впрочем как и его прозвище, редко не разносят за пределы его деревни. Ты был очень известен, в том мире. — женщина поднялась со своего места и подошла к окну.

Она не стала ничего больше говорить. В те далекие времена таверны гудели, восхваляя мастерство воина, а так же в пылу азарта мужчины часто делали ставки, решая какая из двух враждующих деревень падет первой. Обычное дело превращать чужое горе в прибыльное дело для себя. Хвите слышала о нем и спустившись вниз решила проверить тот ли воин попал к ней в руки или нет? Женщина сомневалась, что в мире, этом или том, существовал еще один мужчина нареченный именем Редвальд. Оно ему очень подходило, как и прозвище.

— С этого дня твоя жизнь принадлежит мне. — объявила она полуобернувшись. — Отныне ты мой личный телохранитель.

— Делать выбор и брать на себя ответственность — тяжёлое бремя. Даже после того, как выбор сделан, остаётся неизвестность, что за этим может последовать. Даже если это было сложное решение, оно может привести к ещё более тяжёлой ситуации. Потому что, даже если ты любишь кого-то всем сердцем, нет никакой гарантии, что тебя ждёт с ним счастье. А выбор приходится делать каждому.

Темные глаза, которые благодаря лунному свету приобрели оттенок холодной стали, смотрели в небеса укрытые звездным покрывалом, в складках которого затерялось множество тайн. Смотря в ночь люди доверяли незримому собеседнику свои сокрытые желания, несбыточные мечты, слова, которые жаждали услышать от других, они доверяли ночи кусочек собственной души. Отвечая на откровения, ночь радовала глаза людские звездами и луною даря надежду, ночь дарила ласку посылая дуновение ветерка, ободряя странника. Под своим небом она укрыла все, даже самые грязные, тайны. Собрала, подобно драгоценным камням, в свою шкатулку и спрятала от людских глаз.

Отойдя от окна, глава села на диван, все так же игнорируя Редвальда. Его речь вызвала в ней желание поморщиться и помассировать виски. Благородства, что б его Орден извел! Одна из самым прекрасных и проблематичных черт характера. Слишком уж много препятствий они себе ставили, а если еще и размышляли о добре и зле... Проще говоря, вредно благородным и честолюбивым людям думать, очень.

Закрыв глаза, ненадолго, Хвите пыталась решить нужен ли ей разговор о морали с телохранителем или же нет? С одной стороны, как Глава гильдии, женщина с уважением относилась к любому, пусть даже самому самонадеянному и глупому, а с другой  — бывший узник ей угрожать смеет? Он не скрываясь признался, что если она, на его взгляд, зайдет слишком далеко в своих «темных делах» стоять в стороне он не будет, но до тех пор ей не стоит беспокоиться за свою жизнь. Да еще, в придачу, метит в капитаны. И вот, что закрыть глаза на все?

— Знаешь, почему рыцарь кладет правую руку на свое сердце, опускается на колени перед своим господином и склоняет голову?  — задала Хвите риторический ответ, на который не требовала ответа. — Таким образом, рыцарь говорит: «Я посвящаю свою жизнь Вам». — Хвите пристально посмотрела в темные изумруды бывшего узника. — Придет время и ты сделаешь свой выбор.

Оуред была уверена, даже если пройдет больше ста лет, однажды Редвальд по своей собственной воле вверит свою жизнь в ее руки. Видя мятежные огоньки в его глазах, женщина чувствовала покалывания в пальцах: ей было интересно посмотреть на борьбу бывшего солдата с нынешней ситуации. Как он собирается ей противостоять?

— Я даю тебе день, Редвальд,  — решила на этом закончить их беседу Хвите. — Проведи его с пользой.

Глава гильдии встала и направилась к своему рабочему столу. Скоро будет рассвет и смысла идти спать уже не была.  Прежде чем ее новый телохранитель ушел, Хвите дала один совет:

— Запомни, лишь тебе решать кем быть: цепным псом или же львом.